Моя «афганская» война: кранты. Часть 2

У ближайшего помощника и финансового консультанта Михаила Меня Владимира Пругло и руководителя Мордовии Николая Меркушкина было нечто общее. В силу природной боязливости и одутловатости оба любили унижать подчиненных. Оба жили интригами и поклонялись только Золотому Тельцу. Пругло сразу возненавидел меня. Одной из его «спецопераций» стало внедрение в «Куранты» своего человека. Под видом несчастной активистки одного из отделений партии «Яблоко», которой «ну очень нужно помочь». «Сам Михаил Александрович просил…» — ​поясняли мне помощники «хозяина» газеты. Назовем «активистку» Маней. Статная, высокая. Русые волосы, узкое лицо, массивные очки. Незамужняя, бездетная. Заносчивая. С визгливыми интонациями в голосе. И неудержимым самомнением. Яркой строкой в ее биографии можно считать многолетнее занятие бальными танцами, куда Маню определи родители, пытаясь нащупать в ребенке хоть какие-то таланты. Одежда на Мане смотрелась дешево, даже когда она надевала брендовые вещи. Такое случается. «Не в коня корм», — ​говорил в таких случаях мой друг Петрович.

Москвичка Маня считала себя профессионалом в области грамоты и игры словами. Как и Пругло, с трудом формулировали мысли. Также наводила тень на плетень и, демонстрируя значимость, закатывала глазки в область потолка. Зато гармонично смотрелась в кабинете Пругло, когда докладывала, что творится в «Курантах» и как выражается Холопов в адрес драгоценного Владимира Тимофеевича. Вершиной журналистского мастерства глуповатой на вид дамы стал вопрос, заданный ею известному боксеру: «Вам больно, когда попадают по лицу?» Набор букв от Мани был уныл, сер и прилизан, как и она сама. Вскоре мне надоели «шпионские игры» «девушки Пругло», и я поставил перед Менем условие: либо я, либо Маня. Узнав об этом, Пругло подпрыгнул, словно шарик, и сдулся, а Мень произнес: «Тут не может быть вариантов, Стас. Ты — ​редактор». И в конце беседы добавил: «Вождей-то у нас до хрена, Стас, а вот индейцев нет…» И я уволил Маню. В момент расставания дама сначала угрожала мне, намекая на скорую расправу со стороны Пругло, затем давила на жалость и просила дать ей последний шанс, а в конце, уже стоя на пороге кабинета, неожиданно произнесла: «Эх, Станислав, вот у меня две квартиры в Москве, а личной жизни никакой!» «Иди, Маня, не доводи до греха», — ​рассмеялся я, мысленно желая даме наладить личную жизнь хотя бы с Пругло. Насколько я знаю, Маня больше никогда не пробовала себя в журналистике…

А тем временем информационная война между Громовым и «отставником» Менем приобретала новое звучание. В «Новой газете» появился разгромный материал с упоминанием «Курантов». Начинался он лихо: «Одним из заметных событий прошлой недели стал громкий уход вице-губернатора Московской области Михаила Меня от Бориса Громова к столичному мэру Юрию Лужкову… Знающие люди прокомментировали: Михаила Меня «сожрали» «черные полковники». Как это ни смешно звучит, но команда «черных полковников» действительно состоит из трех полковников (в основном выходцев из Генштаба и Министерства обороны) и одного подполковника. Разумеется, в отставке. Это первый заместитель председателя правительства области Алексей Пантелеев (де-факто второе лицо в области), министр — ​руководитель аппарата правительства Игорь Пархоменко, его заместитель, почти не светящийся в прессе Борис Жиганов, а также министр печати и информации Подмосковья Андрей Барковский. За заслуги в кадровой работе группа Пантелеева заработала прозвище «фотографы» — ​за хобби снимать подчиненных с должностей. В администрации грустно шутят, что любимая фраза Пантелеева: «чтобы завтра этого человека не было в здании». Не рискуют в доме на Старой площади и секретничать. О «прослушке» чиновники своим гостям говорят разве что не открытым текстом. Кстати, ушедший из администрации Мень предупреждал об этом и главу Московской областной думы Валерия Аксакова, и даже самого Бориса Громова. Помимо всего прочего, в здании правительства области введен жесточайший пропускной режим. После ухода Михаила Меня, по мнению многих, исчезнет последняя возможность у журналистов добиться какой-либо информации от чиновников, за исключением той, что дозированно выдается на брифингах, организованных министром (подполковником в отставке) Андреем Барковским. Только на минувшей неделе аккредитации при правительстве области были лишены журналисты оппозиционной (по мнению Барковского) газеты «Куранты». Как недавно заявил в интервью газете «Куранты» заместитель председателя государственной радиовещательной компании «Радио Подмосковья» Александр Пряничников, в начале октября в редакцию поступило письмо из минпечати области, из которого следовало, что и так небольшой бюджет радиостанции будет «скорректирован». Коррекция обошлась журналистам в 4 миллиона рублей и две последние в этом году зарплаты».

«У нас нормальный шел разговор с властью, — ​смело рассуждал я 23 ноября 2002-го в эфире радио «Свобода». — ​Если какие-то появлялись критические статьи, они обсуждались в том числе и на Старой площади. Шел нормальный конструктивный диалог, который неожиданно прервался. Мы за границу администрации перейти не можем. Если в свое время генерал Громов пересек афганскую границу, вывел оттуда советские войска, то нам пересечь границу администрации Подмосковья не удается. Там все держит под контролем первый заместитель Громова Пантелеев, который каким-то образом курирует средства массовой информации. В прошлом он полковник. Наверное, имел отношение к каким-то спецслужбам. Вероятно, методы, наработанные в прошлой своей деятельности, он пытается применить и по отношению к средствам массовой информации. У меня есть такое предположение. С одной стороны, мы знаем Громова как демократичного человека, открытого, любящего журналистов. Герой Советского Союза. С другой стороны, мы наблюдмае абсолютно зажатые газеты Московской области, ничего не публикующие без указки сверху. Странным образом «зажим» «Курантов» совпал с отставкой вице-губернатора Михаила Меня. В тот же день, когда он заявил о своем уходе, «курантовцев» лишили возможности лицезреть членов правительства, губернатора, чиновников, депутатов Мособлдумы. Связано ли это с отставкой Меня — ​сложно сказать».

После выступления на «Свободе» меня на беседу в здание на Старой площади пригласил один из «черных полковников». Андрея Барковского я знал не столько как пресс-секретаря Бориса Громова, а как героя обложки журнала «7 дней» и бывшего мужа некогда популярной телеведущей Ирины Мишиной, с которой мужчина расстался со скандалом и выбросом в СМИ «лютого» компромата. Мишина вошла в историю отечественной журналистики хотя бы тем, что объявила в прямом эфире 1-й программы ЦТ СССР о распаде Советского Союза. О звездной свадьбе Мишина — Барковский бумажно шумели газеты и журналы. Андрей охотно делился с журналистами тем, как ему, военному, удалось взять штурмом почти неприступную звезду советского телевидения. Как он ухаживал, дарил женщине цветы и щелкал от удовольствия общения каблуками. Разрыв оказался столь же фонтанным, как и свадьба. Ирина обвинила Андрея в выкидыше, добавив, что это она сделала из неотесанного «солдафона» настоящего пресс-секретаря, сочиняя за него даже пресс-релизы. Как-то так совпало, что после сенсационных откровений на женщину напали отморозки. Встретили ее возле подъезда дома на Славянском бульваре и избили. Она долго восстанавливалась в больнице. И кто знает, что случилось бы с Ириной, если бы не поддержка главного редактора «Новой» Дмитрия Муратова. Пережив разлад, развод и скандал с Барковским, Мишина почти два года сотрудничала с «Курантами». До самого закрытия газеты… О Барковском она больше не вспоминала, навсегда закрыв от коллег тему личной жизни.

— Станислав, — ​доверительно начал беседу подполковник Барковский. За глаза журналисты звали его «сапогом». — ​Борис Всеволодович ценит тебя.

— Да?!

— Да. Он следит за твоей работой в «Курантах». Ему нравится, как ты делаешь газету. Профессионально. У нас есть предложение. Михаил Александрович Мень покинул Старую площадь. И мы желаем ему успехов в дальнейшей работе. А тебе предлагаем перейти в нашу команду. Ты можешь возглавить нашу главную областную газету. И не только ее… Планов много. Бюджет хороший. Можно подумать и о социальной стороне дела. Ты же снимаешь квартиру?! Не пора ли тебе нормальное жилье в Москве заиметь?! Сколько тебе требуется времени на раздумье?

— Андрей Вадимович, — ​посмотрел я на офицера и «героя» любовного фронта. — ​Скажите, а как вы относитесь к предателям и перебежчикам?

— Я не предлагаю тебе кого-то предавать, — ​вздрогнул Барковский. — ​Я с тобой о работе говорю. Миша тебя кинет. И ты останешься на улице. Еще вспомнишь мои слова. Назад дороги не будет. Ты еще молодой… Не порть себе биографию.

«Когда-то я уже слышал такие же слова. Только от заместителя министра внутренних дел Мордовии Валентина Разина», — ​подумал я, а вслух произнес: «Посмотрим…»

— Как бы жалеть не пришлось. Громов не каждому такое предлагает…

В криминальном отношении Московская область могла тогда дать фору не только Саранску. И я это знал. И к рассказам про «черных полковников» относился серьезно. Но и переходить к Громову не собирался. Понимал, что «сапоги» и журналистика не совместимы. На что я тогда надеялся, оставаясь в недружной команде Меня? Скорее, на себя, чем на увлеченного музыкой Михаила Александровича. Я знал, что «Куранты» обречены на медленное умирание. И надо было как-то трудоустраивать коллектив, играя роль капитана, последним покидающего тонущую лодку, так и не ставшую кораблем. В итоге все тем и закончилось. В Москве «Куранты» тоже финансировалась через спортивный бюджет. И мне довелось познакомиться с Юрием Нагорных, трудившимся заместителем председателя Москомспорта. Этот клиент затем сыграет негативную роль в спортивной судьбе моего сына Ярослава. Нагорных был величав и пуглив. Как и все чиновники в администрации Москвы… Избранно-неприкасаемые любили ехать в мягком, мэрском лифте и вальяжно рассуждать: «Только вернулся из Швейцарии. Устал страшно. Надо отдохнуть… Ну, как там Россия? Как народ? Жив еще? Ну-ну… Дай Бог…»

«Не имеющее официальной столицы Подмосковье с начала нулевых легко могло бы перенять у утратившего этот титул Санкт-Петербурга звание криминальной столицы России, — ​писало издание «Коммерсант» в 2012 году перед самой отставкой Бориса Громова с поста губернатора Подмосковья. Генерал-полковник прослужил на ответственном посту три срока подряд. — ​Криминал пронизывает область сверху донизу. За последние 10 лет в Московской области убиты восемь мэров, совершены покушения на десятки их заместителей, глав поселковых советов, начальников финансовых служб и других чиновников. Об уровне коррупции этот факт говорит как нельзя красноречивей. Рекордное среди всех российских регионов количество глав муниципалитетов оказалось под следствием». Но в 2002 году даже «Коммерсант» не отличался такой смелостью. А что уж говорить обо мне.

На «память» о встрече с Барковским в «Курантах» вышло еще несколько критических публикаций. После чего меня вызвал к себе на Тверскую, 13, пресс-секретарь мэра Москвы Юрия Лужкова Сергей Цой.

— Извини, что на костылях, — ​поднялся на свой этаж невысокий мужчина. — ​Неудачно на лыжах покатался… Давай проходи. Давно ждешь?

Кабинет одного из самых влиятельных московских чиновников не отличался роскошью.

— Значит, так, — ​устроился Цой в кресле с темно-зеленой обивкой. — ​Михаил Александрович просил меня с тобой переговорить. Он сейчас в команде Юрия Михайловича. Ну, ты в курсе. И я в какой-то степени отвечаю за его безопасность. А ты — ​в команде Меня. Значит, и за твою безопасность отвечаю тоже я. Знаю, что ты здорово шумел в Саранске. Характер у тебя тот еще. Но нам не нужна война с Громовым. Это не шутки. Все очень серьезно. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Понимаю…

— Забудь про Громова и его «полковников». Совсем. И в Москве тем навалом. Если возникнут вопросы — ​обращайся. Обменяйся телефонами с моим заместителем Юрой Соломенцовым.

Так в моей «афганской войне» была поставлена точка.

— Знаешь, кого в Москве встретил? — ​теплым летом 2004-го мне позвонил Игорь Петрович Шуляев. — ​Саныча! Может, вечером посидим у тебя?

— Саныч! Да ты что?! Столько лет…

Последний раз Сан Саныча Егорова я видел году так в 1997-м, когда развал ассоциации «ХХХ век» после убийства ее создателя Олега Еникеева вошел в решающую фазу. Первыми из четко выстроенной структуры «выпали» Александр Егоров, Володя Салмов, Михаил Кривуляк и Алексей Санаев. После их ухода от «ХХХ века» осталось только название. Ни целей, ни задач, ни проектов, ни перспектив… Не стало мотора в лице Олега Еникеева, и все заглохло… А Егоров… Столько связано с ним… Вспоминать и вспоминать… Например, как в Саранске создавалось отделение партии экономической свободы Константина Борового. Или как мы с Санычем после расстрела Еникеева ездили на пресс-конференцию в Москву и рассказывали нашим и зарубежным журналистам о пытках в стенах МВД, заказных убийствах и давлении на бизнес… Да что там… Саныч — ​легенда 1990-х. Тогда он находился на переднем крае борьбы, а после скандального расставания с «ХХХ веком» с головой ушел в бизнес. Мы встретились вечером в моей хатке на «Аэропорту». Трех бутылок вина оказалось мало. Выручил магазин на первом этаже. Петрович сразу предложил взять две бутылки текилы и «догнаться» коньяком. И напряженно начавшаяся беседа потеплела до текильных градусов. Саныч искрил историями.

— Помнишь, Петрович, как 1993-м белгородские хотели нас кинуть с водкой? Нет?! Мы тогда сделали предоплату. Сразу за несколько вагонов. Ждем. Товара нет. Неделя, вторая… Едем в Белгород, хотя тогда даже не знали, в какой он находится стороне. Со мной отправились Женя и Олег Балякин. Отчаянные парни. Приезжаем в Белгород. Сразу на завод. А там — ​братва. Балякин им с порога: «Вы че, нас кинуть хотите?!» Те в замешательстве. Я перевел разговор в другое русло. Спрашиваю: «Завод ваш?!» «Наш» — отвечают. «Деньги вы получили?» — «Получили». — «Тогда грузите товар. Вам же нужен рынок сбыта?! А мы у вас водку и дальше брать будем. Зачем кидать-то? Мы же партнеры, а не беспредельщики». — «Тут такое дело…» Я им снова: «Завод ваш?..» Раза с третьего они «врубились». Водку отгрузили и проводили как родных. Потом мы с ним работали без предоплаты. И все были довольны. А ведь та поездка могла закончиться бессмысленной стрельбой…»

В беседах о прошлом мы просидели до двух часов ночи и разбежались, договорившись вместе ехать в Саранск. На машине Петровича. Часиков в шесть. А утром не смогли найти Саныча. Пропал. И на звонки не отвечал. Дозвонились до него, когда уже с Петровичем подъезжали к столице Мордовии. «Я… Это самое. Вышел. И мне позвонили знакомые. Спросили: «Едешь с нами ночью до Саранска?!» — «Еду». Упал в машину и проспал до самого дома», — ​объяснил Саныч. «А нам-то что не позвонил? Мы ж волновались. Думали, что с тобой? Куда пропал?» — ​«Даже не знаю…»

Потом я уже как-то вяло следил за судьбой Бориса Громова и членов его команды. «Афганская» война хоть и оставила след в моей душе, но уже не тревожила. Алексей Пантелеев слетел с должности вице-губернатора в 2009 году. При странных обстоятельствах. Затем три года сенаторствовал от Ненецкого автономного округа. После чего совсем исчез с политической карты России. Барковский прошел с Громовым весь его губернаторский путь, а затем оказался в команде Сергея Собянина. И это правильно — ​такими профессионалами нельзя разбрасываться. Оба «черных полковника» отгрохали особняки в районе подмосковной Барвихи, что вряд ли скажется на экономическом процветании Московской области. Михаил Мень так не стал для меня вторым Олегом Еникеевым. Газета «Куранты» окончательно закрылась в 2005-м. Одноименное радио «замолчало» еще раньше — ​в августе 2004-го. Так уж сложилось, что с исчезновением «Курантов» завершилась моя московская ссылка, а саранским бандитам пришли кранты. И я благодарен Михаилу Александровичу за то, что в 2000 году поверил в меня. Дал возможность закалиться в Москве.

В 2005-м Владимир Путин назначил его губернатором Ивановской области. И Мень вспомнил обо мне. Позвал с собой. Намекнул, что готов сделать меня кем-то вроде начальника областного департамента по СМИ. Но тут случилось неожиданное. Мой старший сын Ярослав выиграл юношеское первенство России в беге на 400 метров. С результатом 49,47 сек. И я решил вернуться в Саранск. Навсегда. Последний раз Мень позвонил мне в апреле 2006 года. Я стоял посреди манежа в спортивном комплексе «Мордовия», когда «запел» «Нокиа». По двухсотметровому кругу бегали мои сыновья Ярослав и Всеволод. Они разминались перед тренировкой.

— Стас, ну что?! Ты решил? — ​бархатисто-строго прозвучал Мень. — ​Мне тут правительство нужно сформировать. Ты приедешь в Иваново?

— Михаил Александрович, тут такое дело, у меня сын выиграл Россию в беге на 400 метров.

— Мы в Ивановской области создадим все условия для тренировок. Стадион отремонтируем. Кстати, в Иванове есть хороший вуз. Ему же надо где-то учиться? Можешь всю семью с собой взять. Нет проблем. Только решайся… Ты мне нужен.

— Мне надо подумать, — ​я так и не смог напрямую отказать Меню. Но опытный чиновник все понял.

— Больше звонить тебе не стану. Если решишь — ​сам найдешь меня. Через Андрея Парнова (на тот момент пресс-секретарь Меня).

С поста губернатора Ивановской области Мень в 2013 года перебрался в кресло министра строительства России, в котором уютно чувствовал себя до июня 2018-го. Затем спокойно перебрался в Счетную палату России аудитором. Что-что, а толк в деньгах он знал. Но в ноябре 2020 года в комфортной жизни сына священника наступили перемены. ФСБ задержала его за хищение 700 миллионов рублей. Многодетному отцу грозило до 10 лет неволи. Но в итоге суд прекратил дело против него в связи с «истечением срока давности». Все-таки похитить 700 миллионов — это вам не стащить сковородку у соседа по даче… Вопрос «рассосался», а Мень ушел из Счетной палаты, написав в социальных сетях, что после 30 лет госслужбы намерен посвятить остаток жизни «проектам, связанным с предпринимательской и творческой деятельностью». И теперь он больше любит бывать где-нибудь в теплых странах, под пальмами, а не сидеть в просторном кабинете, слушая свой очередной трек и глядя на икону — ​подарок Патриарха Алексия.

Мень все такой же сибарит, но уже не «человек, принимающий решения». Я же так и остался редактором газеты. Мень наслаждается жизнью, а я — ​пишу. Мень — ​солидный и обеспеченный москвич. Я — ​шалопай в журналистике. Мень носит дорогие часы. У меня их вообще нет. Мень предпочитает элитные костюмы, рубашки и ботинки, я — ​донашиваю кроссовки, которым уже пора на помойку. Мень играет на гитаре, выступает на джазовых фестивалях. Я — ​жонглирую словами, насколько позволяют способности. Мень коллекционирует гитары, я интересуюсь живописью. Что может быть между нами общего? Разве только «афганская» война, спалившая подшивку «Курантов» — ​труд умных и красивых людей… Главный урок, который я вынес из этой истории, прост: от «Куранты» до «кранты» всего одна буква. И как важно не дать ей пропасть или упасть.