«Почему куры не несутся?»

В Лямбирском райсуде рассматривается иск 47-летней птичницы Татьяны Балаевой к птицефабрике «Атемарская», директор которой Александр Щемеров недавно «засветился» в смертельном ДТП. По словам многодетной женщины, она подверглась травле за разговор с руководителем о сломанных клетках для кур. «Меня подвергли дисциплинарному наказанию — ​не выдали 13-ю зарплату и лишали премии на 50 % и 100 %», — ​говорит Балаева. Женщина потребовала отменить взыскания и выплатить деньги. Подробности скандальной ситуации узнала Алена Нестерова.

Татьяна Балаева более 20 лет проработала на птицефабрике «Атемарская». «Я устроилась туда, когда мой сын был еще маленьким, — ​рассказывает женщина. — ​Затем родился второй ребенок, у которого появились проблемы со здоровьем. Мне было важно, чтобы работа находилась недалеко от дома… Условия на птицефабрике, конечно, непростые. Но со временем ко всему привыкаешь…» Сыновья выросли. Четыре года назад Татьяна и ее муж Александр взяли на воспитание двух приемных дочек. О своем решении не пожалели. «Девочки стали нам родными, — ​говорит Татьяна. — ​К сожалению, одна из них — ​инвалид по зрению. Но мы не теряем надежду, что появятся новые методики лечения, с помощью которых удастся ее вылечить…»

Прошлый год для Балаевых выдался непростым. Александр начал испытывать сильные боли в спине. Пришлось делать операцию на позвоночнике. Реабилитация заняла несколько месяцев. Главным кормильцем в семье стала Татьяна. В декабре 2024 года женщина подверглась травле со стороны руководства. «Когда Александра Щемерова назначили директором, он начал трудоустраивать «своих», — ​рассказывает собеседница. — ​На предприятии работают его племянник, другие родственники и многочисленные знакомые… Неприятности начались после того, как на птицефабрике появилась новый зоотехник Галина…»

В цехе № 3, где работает Балаева, содержится 100 тысяч 500 кур-несушек. У нескольких клеток сломались двери. Женщина говорила об этой проблеме зоотехнику и ветврачу, но они не предпринимали никаких действий. В итоге в клетках, где должны находиться 9 птиц, приходилось размещать 15. Это негативно сказалось на показателях. Куры из-за стресса стали нестись позже, чем планировалось. В цех пожаловал директор Александр Щемеров. «Он спросил — ​почему куры не несутся? — ​вспоминает Балаева. — ​Ответила, что, наверное, его надо спросить — ​почему так происходит? Щемеров ответил: «Потому что». Я возмутилась и сказала, что это не ответ руководителя. «Рот закрой!» — ​закричала зоотехник Галина. Разговор шел на повышенных тонах. Я возразила — ​мол, не ей мне рот затыкать — ​сначала выясните, как все устроено на производстве. За 20 лет работы такого никогда не видела. Щемеров сказал, что 20 лет стажа — ​не показатель… После этого директор и его «свита» ушли. Вскоре начальник отдела охраны труда Сергей Ерофеев потребовал написать объяснительную записку. В декабре я была лишена 13-й зарплаты, а это 52 тысячи рублей. В декабре меня лишили премии на 50 %, а с января — на 100 %…»

«Преследование» не закончилось. Руководство нашло новый повод, чтобы второй раз урезать премию. Балаева обратилась к юристу, в трудовую инспекцию и прокуратуру. «У меня просто не было другого выбора, — ​рассказывает многодетная мать. — ​Меня пытались обвинить в том, что были сломаны клетки. Хотя я не должна отвечать за их сохранность. Сотрудники трудовой инспекции вынесли постановление об отмене взыскания, касавшегося уменьшения премии. Но деньги так и не выплатили. Затем на меня написали докладную по поводу рабочей одежды, которую, по словам руководства, нельзя использовать больше года. Да, я трудилась в старой форме. Причем неоднократно просила начальство выдать новую. Но эти просьбы игнорировали. Кстати, в нашем цехе многие трудились в домашней одежде. И на них докладные составлять не стали. Главный зоотехник Бочкарева начала снимать меня на мобильник. Тогда я взяла свой телефон и стала фотографировать других сотрудников в «запретной» одежде, чтобы были доказательства для судебного разбирательства. После этого мне запретили пользоваться телефоном на работе, пояснив, что птицефабрика — ​это частная собственность. Хотя связь мне была необходима из-за ребенка-инвалида».

В феврале Балаева получила всего 19 тысяч рублей. На эти деньги пришлось кормить семью из шести человек. «Было тяжело, хорошо, что друзья одолжили денег, плюс у меня есть подработка — ​шью костюмы для детского танцевального коллектива. Крутилась как могла… Щемеров позиционирует себя как верующий человек. К нам приводят священников, чтобы освящать цеха. Даже медведю в зоопарке наш директор помогает. А вот урезать премии ему, похоже, не грешно». Весной Балаевы собирались отвезти приемную дочь на консультацию в чебоксарскую клинику. Но поездку пришлось отложить из-за нехватки финансов.

До инцидента с клетками Татьяна всегда была на хорошем счету у руководства. Она имеет благодарности за добросовестный труд от птицефабрики и правительства Мордовии. Последний раз получила грамоту из рук Александра Щемерова. Ей даже подарили микроволновку. «Говорят, что тогда за мое награждение влетело начальнику цеха, — ​вспоминает Татьяна. — ​К сожалению, сейчас этот мужчина на птицефабрике не работает. Ему пришлось уволиться».

Балаева пыталась уладить конфликт. Принесла извинения директору. «Щемеров ответил: «Ты передо мной не виновата, но за своих специалистов я голову оторву!» — ​вспоминает Татьяна. — ​Получается, что я не его сотрудник. Снова подошел Ерофеев: «Может, уволишься? Директор так из-за тебя орал, у меня даже лысина вспотела!» Гораздо проще бы было уйти с предприятия, но у меня характер такой — ​хочу справедливости. Поэтому решила обратиться в суд». «Складывается ощущение, что директор возомнил себя богом, — ​поддерживает супругу Александр Балаев. — ​Наша семья, наверное, единственная не побоялась противостоять Щемерову. Вы не представляете, ​сколько опытных работников уволилось с птицефабрики при его руководстве. В том числе молодые специалисты. Многие ушли на механический завод».

В своем судебном иске Татьяна Балаева потребовала отменить взыскания — ​выплатить ей 13-ю зарплату и «урезанные» премии, а также 100 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда. Коллеги на словах поддерживали женщину, но давать показания в суде отказались. «Одна сотрудница сначала согласилась, но накануне заседания решила этого не делать, — ​говорит Татьяна. — ​Удивительно, но вскоре другая коллега свидетельствовала против меня. Спрашиваю: «Как такое вообще возможно? Мы с тобой практически из одной тарелки ели. Я тебя обучала, когда ты из воспитателей решила переквалифицироваться в птичницы». Она ответила, что не помнит такого. Кстати, на работе со мной никто не разговаривает. Я понимаю, чем этот судебный иск может обернуться для меня и моей семьи, но сдаваться не собираюсь!»

«Столица С» будет следить за развитием событий.