«Я каюсь и прошу прощения у своих детей!»

Недавно в Русском драматическом театре состоялась премьера приключенческой комедии «Вождь краснокожих» по рассказу О. Генри. Режиссер Николай Большаков поднял сложнейшую тему детского одиночества, которое порождает жестокость и агрессивное поведение. «Когда дети предоставлены сами себе, им не хватает внимания, заботы и душевного тепла, — говорит народный артист Мордовии. — Это может иметь тяжелые последствия для их эмоционального и психологического развития». О своем жизненном пути, любимых спектаклях, ролях Николай Большаков рассказал Елизавете Янькиной.

«С»: Николай Павлович, какой спектакль вы считаете для себя судьбоносным?

— «Репку». В этой постановке сыграл давным-давно, когда учился в младших классах города Нерехта. Это был кукольный спектакль, в котором мы использовали пальчиковые куклы. Их уже нет в продаже. Именно тогда понял, что могу что-то изображать. Мне стало интересно. Когда учился в 9-м классе, меня пригласили в школьный драматический кружок. Так осознал свое предназначение.

«С»: Вы верите в судьбу?

— Еще как! Точно знаю, что она меня ведет. Родившись в деревне Лаврово Нерехтского района Костромской области, никогда не думал о том, что могу куда-то переехать. Однажды на уроке географии нам рассказывали о республиках, входящих в состав Советского Союза. Я обратил внимание на Мордовскую АССР. Но при этом представил коренной народ совсем по-другому. Мордву сравнил с монголами, казахами и узбеками… В 1976 году поступил в Ярославский театральный институт. В мою группу на тот момент входили 20 уроженцев разных уголков страны. Впервые нас всех вместе собрали к началу учебного года. Тогда узнал, что вместе со мной будут учиться еще 10 человек из Мордовии. Стал присматриваться. Искал девчонок и мальчишек с круглыми лицами, узенькими глазами и приплюснутыми носами. Но так и не нашел. Перепутал с двумя монголками, поступившими на кукольное отделение. Потом оказалось, что мордовские студенты по внешнему виду не отличаются от русских. После учебы мне предложили переехать в Мордовию и служить в Русском драматическом театре. Я согласился. Тем более, как потом оказалось, поезд из Саранска добирается до моей малой родины очень быстро. Выезжаю в 5.30, а уже в 22.00 стою на перроне города Нерехта…

«С»: В труппе Русского драмтеатра вы числитесь с 1980 года. Какая ваша роль самая любимая?

— Тевье-молочник в «Поминальной молитве» по пьесе Григория Горина. В ней чувствую себя довольно уверенно… И здесь тоже не обошлась без вмешательства высших сил. В 1990-х годах наш коллектив пригласили на фестиваль в Йошкар-Олу. Там я испытал потрясение, увидев спектакль «Мир вашему дому» Академического русского театра имени Евгения Вахтангова города Владикавказа Северной Осетии. Он был поставлен по пьесе «Поминальная молитва». Меня впечатлила работа актера, сыгравшего главного героя Тевье. Тогда я набрался смелости, подошел к нему и пожал руку. И вот спустя долгое время получил эту роль. В 2014 году легендарный режиссер, заслуженный артист РФ Валентин Варецкий поставил эту трагикомедию на нашей сцене. Я счастлив, что судьба дала такой шанс. При этом никакого подражания «вахтанговцу» не было.

«С»: С каким литературным персонажем вы бы себя сравнили?

— Человек оценивает себя, отталкиваясь от мнения окружающих и анализируя собственные поступки. Моя первая супруга, Царствие ей Небесное, сравнивала меня с Емелей из сказки «Емелино счастье». При этом в каждую сыгранную роль вношу личностное отношение. Некоторые поступки героев мне абсолютно отвратительны.

«С»: А какая роль труднее всего дается?

— В стихах. Например, роль Барона в «Маленьких трагедиях». Если в прозе можно заменить слово на другое, то в стихотворном материале, особенно в произведениях Александра Пушкина, это сделать сложно. Да и такая ошибка считается непростительной.

«С»: Какие чувства у вас вызывает роль Барона?

— Боль… Проблема взаимоотношений между отцами и детьми, мне кажется, многим близка. В то же время Барон озлоблен на молодежь, потому что некоторых вещей уже сделать не может. Мне есть что сказать зрителям.

Стар, государь, я нынче: при дворе

Что делать мне? Вы молоды; вам любы

Турниры, праздники. А я на них

Уж не гожусь. Бог даст войну, так я

Готов, кряхтя, взлезть снова на коня;

Еще достанет силы старый меч

За вас рукой дрожащей обнажить.

«С»: Вы озлоблены на современную молодежь?

— Нет… Просто иногда ее не понимаю. Например, у меня возникает вопрос: как можно слушать песни-«кислятины»? Мне нравится другое. У нынешних молодых людей выработано клиповое восприятие происходящего. Им не надо долго что-то разжевывать. Посмотрев на картинку в телефоне, сразу включаются в работу. Они даже говорят по-другому. Например, есть слово «прикольно». Впервые услышал его от зрительницы, которая оценила им увиденный спектакль. Не могу принять для себя такое выражение. Ну, хорошо, если девушка так сказала о комедии. А если это трагедийное произведение? Понимаю, что сейчас время изменилось. Как говорят, каждому овощу свой срок…

«С»: Николай Павлович, свой первый спектакль «Геркулес и Авгиевы конюшни» вы поставили на саранской сцене в далеком 1988 году. Оставил ли он след в вашей душе?

— Да. Тогда началась перестройка. Менялось общественное сознание. Стало возможным говорить о недостатках политической системы. Мы хотели сломать, переделать многие жизненные постулаты. Что касается театра, то меня интересовали новые формы. Вместе с другими молодыми актерами мы создали постановку, кардинально отличающуюся от прежних. Спектакль имел успех у зрителей.

«С»: По вашему мнению, как изменился театр за 20 лет?

— Не могу сказать, что в худшую сторону. Театр развивается. Так и должно быть. Если бы я сейчас был молодым и вернулся в то время, снова обрел бы счастье. Сейчас нахожусь немного в растерянности. Современный театр во многом отличается от традиционного. Порой режиссеры и актеры сами не понимают, что разрушают. Многие не знают самых элементарных вещей. Хорошо, что в нашем театре есть определенный фундамент — так называемая система Константина Сергеевича Станиславского. О ней говорят по-разному. Возможно, я тоже до сих пор чего-то не понял. Но эта система нужна современному театральному искусству, иначе получится полная неразбериха.

«С»: Какой бы вы дали совет современным драматургам?

— Сочинять надо сердцем. Тогда спектакль получится душевным.

«С»: Как воспринимаете современную режиссуру?

— Иногда, создавая новую форму спектакля, постановщик не передает в полной степени суть пьесы или вовсе искажает ее. В то же время я бы выделил слабую работу с актерами. Порой режиссер не дает конкретной задачи артистам, и им трудно понять постановщика, который говорит много умных, даже заумных фраз, заменяет действенные глаголы чувственными. А чувства сыграть нельзя. Они возникают из поступков…

«С»: Вы выступаете против новых форм?

— Совсем нет. Мне нравятся многие новшества. Но у меня не подкатывает комок к горлу, когда вижу спектакль. В то же время современная молодежь принимает творчество и даже восторгается. Времена меняются.

Новые песни придумала жизнь,

Не надо, товарищ, о песне тужить.

Не надо, не надо, не надо, друзья.

Гренада, Гренада, Гренада моя.

Я сторонник умеренного либерализма и здорового консерватизма.

…У нынешних молодых людей выработано клиповое восприятие происходящего. Им не надо долго что-то разжевывать. Посмотрев на картинку в телефоне, сразу включаются в работу. Они даже говорят по-другому…

«С»: А что вы можете сказать про нынешнее актерское мастерство?

— На мой взгляд, раньше играли лучше. Просто отбор актеров был точнее.

«С»: Вам нравятся мастера старой классической театральной школы?

— Да. В 1960-е годы, во времена хрущевской оттепели, было совсем другое звучание слова. Тогда только появились Олег Ефремов, Олег Табаков и Евгений Евстигнеев. Они потрясающе играли и говорили нормальным языком. Я прошел советскую и российскую школы театра. Меня учили народные артисты СССР, которые начинали свою трудовую деятельность еще до революции. Теперь полученные знания передаю своим воспитанникам, преподавая в Институте национальной культуры Мордовского госуниверситета им. Огарева. И как бы их ни ломало современное искусство, в них все равно будет заложена основа. Дай Бог, чтобы не «прервалась дней связующая нить… как мне обрывки их соединить!».

«С»: Что вам больше нравится — быть актером или ставить спектакли?

— Моя профессия — актер. Однозначно. Никогда не называл себя режиссером. Ставить спектакли — всего лишь хобби, с помощью которого выражаю свою жизненную позицию.

«С»: Многие жители Саранска знают вас по отрицательным ролям. Вы блестяще сыграли Воланда в фантасмагории «Мастер и Маргарита», Соло Бозо в криминальной комедии «Дорогая Памела»…

— В этих образах можно покопаться. Достать низменные чувства, запрятанные глубоко-глубоко в душе. Получается столько экспрессии! Считаю, что отрицательные герои — не совсем плохие. Например, Тевье из «Поминальной молитвы» может быть жестковат в каких-то моментах, но делает все ради своей семьи. Барон из «Маленьких трагедий» переживает за своего сына и хочет, чтобы он перестал разгульничать и занялся делом. Герои хотят быть счастливыми, но по-своему. Нельзя мазать черное черным и белое белым.

«С»: Недавно в театре состоялась премьера приключенческой комедии «Вождь краснокожих». Есть ли какая-то внутренняя связь между вашими убеждениями и постановкой?

— Да. Работа занимала всю мою жизнь. Я мало проводил времени со своими детьми. Если бы вернуть время назад, уделял бы им больше внимания. Наверное, я — плохой отец. Иногда мог дать подзатыльник, хлестануть по мягкому месту. Я каюсь и прошу прощения у своих детей!