«О радость!» — именно с такими словами умирает главная героиня оперы «Травиата» Виолетта в объятиях своего возлюбленного Альфреда Жермона. Душераздирающий финал увидели счастливчики, посетившие в минувшие выходные премьеру шедевра Джузеппе Верди в Музыкальном театре имени Яушева. Одну из лучших партий в мировом теноровом репертуаре — Альфреда — исполнил солист театра «Геликон-опера» Сергей Абабкин. 31-летний уроженец Томска поведал Николаю Кандышеву о трагедии и привлекательности своего персонажа, роли Лучано Паваротти в популяризации оперного искусства и его основных трендах.
Премьера, спойлер, театр
«С»: Санкт-Петербург, Москва, Гамбург, Шанхай, Милан… Казалось бы, чего в этом списке не хватает? И вот вы приехали в Саранск. Приходилось ли раньше выступать в столь, мягко говоря, малоизвестных по оперным меркам городах?
— Да. Недавно в рамках гастролей ездили в Магнитогорск. Показывали «Евгения Онегина». На самом деле публика даже в таких небольших городах проявляет интерес к оперному искусству. Особенно к произведениям Чайковского.
«С»: Ваше первое впечатление от Саранска?
— Театр классно оборудован и выглядит по европейским лекалам уютно. Потому что небольшой, но при этом красивый и даже помпезный.
«С»: Что скажете о труппе?
— Нашел с коллегами общий язык. Это дорогого стоит (смеется — «С»)! С партнершей сразу «химия» образовалась. Надеюсь, это было видно зрителям на премьерном показе.
«С»: Для местных артистов «Травиата» — это первый опыт исполнения произведения на языке оригинала. Чего не скажешь, разумеется, о вас. Чувствовались какие-то сложности в этом плане у исполнителей? Вы им помогали?
— Несомненно. Мы все помогаем друг другу. Иначе это не сработает. Главное — заинтересованность. Даже когда язык неизвестный. А тем более когда приходится петь. С каждой репетицией добавлялось что-то новое. Так рождался спектакль.
«С»: Чем отличается версия «Травиаты» Владимира Шарапова от других постановок оперы, где вам довелось играть?
— Этот вариант, скажем так, с налетом классики. Есть задумки, от которых я в восторге. Например — бирюзовая ткань, висящая высоко вверху сцены, придумана как некая аллегория неба. В конце, когда Виолетта (главная героиня оперы — «С») умирает…
«С»: Внимание, спойлер!
— Но это же опера! Кто-то должен умереть (смеется — «С»)… Эта ткань падает. Словно рушится небо. И одномоментно она накрывает зеркальные двери и Виолетту. Помимо мощного визуального эффекта и такой сильной финальной точки, здесь также отсылка к традиции закрывания зеркал в случае смерти человека. Супер! Короткая сценка, но работает шикарно. Таких задумок много.
«С»: Ваш опыт с предыдущими «Травиатами» накладывался на работу с версией, представленной в театре имени Яушева?
— Безусловно. Какие-то кусочки ты все равно дергаешь из других работ. У тебя уже есть представление о том, как твой персонаж себя поведет в той или иной ситуации. Это касается прежде всего сольных моментов. Разумеется, остается процесс поиска. Потому что здесь уже накладывается фактор взаимодействия с партнершей и партнерами. Соотношение примерно 50 на 50.
Герой, Корелли, Чайковский = Верди
«С»: Ваш персонаж — Альфред Жермон. В чем его трагедия и привлекательность?
— Хороший вопрос… Привлекательность в искренности действий и эмоций. Он искренне влюбляется, о чем сам говорит. Искренне негодует. Довольно эмоциональный молодой человек. Трагедия примерно в этом же. Слишком легко поддается эмоциям, из-за чего плохо себя контролирует. Особенно когда влюбляется в женщину. К сожалению, эта совокупность факторов ведет к печальным последствиям. Да, в этом же заключается и его прелесть. Он настоящий человек, умеющий чувствовать.
«С»: Как происходит вживание в образ у оперного артиста?
— Сложнее передавать эмоции по-актерски, так как есть очень сильная зависимость от музыки. Нужно стараться быть в унисон с оркестром, дирижером, партнерами. Здесь не совсем работают правила артистов драматического театра… Плюс процесс вживания в образ довольно тяжелый. Оперы по большей части трагические. Эмоционально тяжело с этим долго находиться, когда полностью погружаешься в образ. Поэтому что-то добавляешь от себя. Помогает и насмотренность. Отдельные приемы, увиденные в Интернете, можно попробовать скопировать.
«С»: Знакомитесь с другими работами?
— По возможности все варианты стараюсь посмотреть. Даже чтобы понять разницу между актерами, играющими одну и ту же роль. У каждого свои нюансы. Ты пытаешься выцепить то, что сработает именно для тебя. Несомненно, все скопировать не получится. Иначе это будешь уже не ты. Поэтому создаешь симбиоз между подсмотренными приемами и своими поисками.
«С»: Кого бы выделили из таких образчиков?
— Хм… Что касается роли Альфреда, то вряд ли назову конкретный пример. В целом по психофизике нравятся Франко Корелли (итальянский оперный певец, «золотой голос эпохи бельканто» — «С») и Марио Дель Монако (итальянский оперный певец, которого называют одним из крупнейших оперных певцов XX века и последним тенором di forza, — «С»). Из русских — Владимир Атлантов (советский и австрийский оперный певец, солист Большого театра СССР в 1967–1988 годах — «С»).Ему очень верно удавалось эмоционально и с помощью голоса передать образ. Кстати, прекрасный актер и певец — Лучано Паваротти. Но его актерская составляющая цепляет больше. Артист просто проживает судьбу своего героя. Волей-неволей ему веришь.
«С»: Поправьте дилетантский взгляд, если он окажется не верным. Неугасающая десятилетиями актуальность произведений Верди объясняется в том числе глубиной образов героев, а также их универсальным драматургическим диапазоном. За счет этого совершенно непосвященный зритель из любого уголка планеты может себя ассоциировать с увиденной историей.
— В принципе да… Здесь можно сопоставить Верди и Чайковского. Они очень сильно перекликаются. Столпы классической мировой оперной музыки! В операх Чайковского все характеры, взаимоотношения, действия понятны и каждый что-то может примерить на свой опыт. Так и у Верди. Поэтому их произведения находят такой отклик. Интересная «химия» между двумя этими композиторами. В каком-то смысле они побратимы.
Прошлое, настоящее и будущее оперы
«С»: Что происходит с оперной сценой сейчас? Она следует классическим канонам? Или идет процесс трансформации и модернизации, как принято считать, этого элитарного вида искусства?
— Театры и все, кто связан с этим жанром, стараются его модернизировать, преобразить. Заинтересовать молодую аудиторию. Сложно отойти от флера элитарности. Довольно тяжеловесный жанр. Тем более что певцам, пожалуй, хотелось бы остаться в более классическом формате. Но в наше время опера — режиссерский жанр. Неравнодушные постановщики пытаются преобразить тяжеловесную форму и привлечь молодую аудиторию. Они заинтересованы в сломе системы. Однако это сложный процесс. Потому что и от классики не хочется отказываться, и необходимость обновлений достаточна ясна. Идет процесс поиска.
«С»: В плане материала превалирует «старый багаж» или же за последнее время появились произведения, вошедшие в репертуар лучших оперных площадок мира?
— Классика, само собой, остается. Она нравится всем. Это «Травиата», «Богема», «Кармен», «Евгений Онегин», «Пиковая дама»… Но поиск есть. Он двоякий. С одной стороны, появляются абсолютно новые вещи, призванные привлечь даже непосвященную аудиторию. С другой — на свет извлекают старые, редко исполняемые и малоизвестные произведения.
«С»: Какие особенности восприятия оперного искусства вы бы выделили в разных уголках мира?
— Итальянцы больше любят классическую и, само собой, свою оперу. Так как они стояли у истоков жанра. То же самое в Китае и Корее. Строгое следование классике в плане музыки, декораций, клавиров… В Испании любят искать что-то новое как в режиссуре, так и в музыке, во всем. Абстрактные формы превалируют. Кстати, так же как и в Германии. Там любят и классику, и современные произведения. Но стараются даже общепризнанные мировые шедевры неким образом преобразовать. В Германии широко распространена практика приглашения режиссеров. Дабы они приехали и с нуля придумали что-то совершенно новое. В России образовалась «середина». Есть классика, которая очень нравится публике. Но параллельно с этим ставятся и современные произведения.
«С»: Какие бы вы привели примеры таких современных постановок? В «Геликоне» приветствуются подобные эксперименты. Например, недавно у вас состоялась премьера оперы «Остров Тюлипатан».
— Совершенно точно. Изначально это была оперетта Оффенбаха. Редко исполняемая, малоизвестная. Звучит интересно. Сюжет необычный, особенно для тех времен. Главные герои — мальчик и девочка — не в курсе, что они разных полов, так как об этом не рассказали родители. И на этом все завязано (смеется — «С»)…
…Паваротти выступал с поп-исполнителями. Записывал с ними альбомы. Тем самым продвигал оперу в массовую культуру. Элитарность действительно была присуща данному жанру. А он пытался это изменить…
«С»: Напоминает Болливуд.
— Так и есть. Танцы, песни, а в конце все счастливы. В «Геликоне» много таких вещей. Из современного нового — постановка «Альфа и Омега». Я там не участвую. Опера на иврите. Недавно написана. В ее основе библейский сюжет. Приходит довольно много публики.
«С»: Упоминаемый вами Лучано Паваротти сделал многое для популяризации оперного искусства…
— Несомненно. Выступал с поп-исполнителями. Записывал с ними альбомы. Тем самым продвигал оперу в массовую культуру. Элитарность действительно была присуща данному жанру. А он пытался это изменить. Судя по количеству публики на его концертах, возможно, у Паваротти получилось. Дмитрий Хворостовский потом тоже чуть ли не записывал альбомы с Игорем Крутым. Поэтому движение есть. Благодаря прежде всего таким артистам.
«С»: То есть вы не на стороне тех, кто против любых экспериментов и заигрываний с народными массами, а выступают за то, чтобы опера оставалась в классической высокой форме?
— На мой взгляд, такие заигрывания должны быть. Попытки популяризации. Если опера будет оставаться в некоем пузыре высокого искусства, никакого развития не будет. Публика перестанет интересоваться и пытаться понять, что это за жанр. Здесь же много интересного можно и послушать, и посмотреть.
«С»: В одном из интервью вы говорили о великих голосах прошлого, о том, что сейчас много качественных исполнителей, но никого из них нельзя сравнить с предшественниками…
— Сейчас такой период. Это абсолютно нормально для любого вида деятельности. Есть некая неизбежная переполненность рынка. Из-за чего сложно выделить кого-то конкретного, выдающегося. Думаю, что это просто особенность времени. Пройдет данный этап. А потом выделится несколько гениальных имен.
«С»: Когда речь идет, к примеру, о композиторах, то критерий гения довольно понятен. В первую очередь это проверка временем. Если спустя десятилетия нас трогает музыка Верди, Пуччини, Чайковского, то они достигают планки гениальности. А можете выделить критерии определения гения оперных исполнителей? Одной силы голоса ведь мало…
— На самом деле это сложный и простой вопрос одновременно. Все крайне субъективно… Просто какой-то исполнитель цепляет, и все. При этом не одного человека, а многих. Им нравится исполнение, которое может быть технически несовершенным, но за счет эмоций находить отклик. Может быть, это и есть определение таланта.
Блиц-раунд
«С»: Любимая исполненная оперная партия?
— Ленский из «Евгения Онегина» в постановке «Геликона».
«С»: Партия мечты?
— Герман в «Пиковой даме».
«С»: Любимая опера из увиденных?
— «Сказки Гофмана», по-моему, на зальцбургском фестивале.
«С»: Композитор?
— Очень сложно…
«С»: Топ‑3?
— Чайковский. Верди, как ни крути. Бородин. Вот уж действительно написал, так написал.
«С»: Паваротти или Атлантов?
— Ох!.. Каждый по-своему хорош. Но, если брать одного, то Атлантов. Его пиано гениально.
«С»: Атлантов или Корелли?
— Корелли. Здесь вся итальянская школа бельканто в одном человеке.
Личное дело
Сергей Абабкин — оперный певец (тенор), родился в 1991 году в Томске. Образование: Красноярский колледж искусств (2008). Выпускник Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Римского-Корсакова (2017). Обучался в Академии театра Ла Скала (2019). Достижения: лауреат международного конкурса «Романсиада» (первая премия, Москва, 2011), лауреат Международного конкурса им. А. Ло Форезе (вторая премия, Милан, 2018) и финалист Международного конкурса вокалистов им. Б. Франчи (2018, Пиенце). Карьера: в сезоне–2015/16 исполнил партии Дона Хозе («Кармен» Бизе) в Эрмитажном театре, Антонио («Обручение в монастыре» Прокофьева) на фестивале «Опера — всем» в Санкт-Петербурге, Герцога и Альфреда («Риголетто» и «Травиата» Верди), Лыкова («Царская невеста» Римского-Корсакова), Ленского и Водемона («Евгений Онегин» и «Иоланта» Чайковского), а также Молодого цыгана («Алеко» Рахманинова). В 2016–2018 годах работал в оперной студии Staatsoper Hamburg (Германия), где исполнил партии из опер «Волшебная флейта» Моцарта, «Саломея» Штрауса, «Диалоги кармелиток» Пуленка, «Лючия ди Ламмермур» Доницетти, «Князь Игорь» Бородина, «Летучий голландец» и «Парсифаль» Вагнера, «Мадам Баттерфляй» Пуччини, «Воццек» Берга, «Прекрасная Елена» Оффенбаха, «Фиделио» Бетховена, «Аида» Верди, «Миривейс» Телемана. В сезоне–2017/18 участвовал в постановках «Мусор, трус, злодей!» по опере «Волшебная флейта» Моцарта (партия Моностатоса) в Шанхае (Китай) и оперы «Богема» Пуччини (партия Родольфо) в городе Тэгу (Корея). Участвовал в постановках театра Ла Скала. С 2021 года — солист театра «Геликон-опера»: «Травиата» (партия Альфреда), «Евгений Онегин» (Ленский), «Остров Тюлипатан» Ж. Оффенбаха (Король Какатуа).
