В Саранске продолжают судить погибшего судебного пристава

Суд слушает свидетелей по делу об убийстве профессора Ирины Крутовой: «Входная дверь в квартире была закрыта на ключ изнутри!»

Ленинский райсуд продолжает открывать завесу загадочного убийства профессора МГУ им. Огарева Ирины Крутовой. Главным обвиняемым является ее покойный супруг — 37-летний заместитель старшего судебного пристава по Ленинскому району Саранска Виталий Самотохин. Спустя три дня после ареста его обнаружили повешенным в камере СИЗО. Теперь в громком деле  появились элементы мистики. 28 сентября были допрошены двое сотрудников МЧС, которые первыми проникли в горящую квартиру. Они заявили, что входная дверь была закрыта изнутри на ключ… Из храма правосудия – ЕКАТЕРИНА СМИРНОВА.

«Вы из газеты? – интересуется перед началом заседания мать обвиняемого Виталия Самотохина. – Пишите правду! На передаче дела в суд настояла я, а не Крутовы!» Женщина вместе с адвокатом  уже второй раз приезжает защищать честь сына из Ессентуков. Для их удобства судебные заседания проходят каждый день…

Первой допрашивают 63-летнюю Людмилу Коновалову — соседку Крутовых из квартиры снизу. «В тот день мы проснулись рано — в 7.00, — вспоминает пенсионерка. – Нужно было отвести внучку на прием к педиатру. Еще до того, как заправить постель, я услышала шум в квартире Ирины. Он доносился из кабинета. Как будто кто-то прыгал на батуте. Потом что-то громко упало. «Надо будет после больницы зайти к Ирине, — подумала я, — и сказать, чтобы по утрам больше так не шумели, ведь мы обычно спим до 9.00!» Через полчаса мы уже были готовы к выходу. Я подошла к окну, потянула жалюзи и увидела, как сверху падают горящие предметы… Знаете, это все было очень страшно! Муж сказал: «Вызывай пожарных!» Я так и сделала, набрав номер спасателей по стационарному телефону. На  выходе из дома столкнулась с пожарным, он кому-то кричал: «Там дверь закрыта! Нужна болгарка!» Уже когда мы были в поликлинике, сообщили, что в горящей квартире нашли мертвую Ирину…» «Около 6.50 дочь уже была одета, а я только собиралась, – говорит мать погибшей Галина Крутова. — Вы слышали наши шаги? Хоть мы и тихонечко ходили, но Ирина уже была в сапогах. Я еще говорила дочери: «Ирочка, сапоги…» — «Нет, шагов я не слышала», – качает головой свидетельница…

Затем вызывают сотрудников МЧС, которые в то утро первыми приехали на вызов по адресу: ул. Пролетарская, 19. «Когда мы прибыли на место, балкон горел открытым пламенем, – рассказывает 39-летний помощник начальника караула пожарно-спасательной части № 2 Вячеслав Канайкин. – Наш руководитель запросил дополнительную помощь. Я подбежал к дому. На балконе уже работал один сотрудник, и мы вместе с ним проникли в квартиру. Все тлело, горело, был сильный дым… Мы продвигались на ощупь. Входная дверь в квартиру со стороны лестницы была закрыта. Не помню, был ли там ключ. Я пытался ее открыть, но у меня не получилось… Затем коллеги обнаружили на балконе труп. Может, мы его и задевали, когда искали дверь…» Прокурор просит огласить показания, которые свидетель давал на предварительном следствии. Судья удовлетворяет ходатайство. «Пол балкона был завален пожарным мусором, – зачитывает гособвинитель. — В связи с сильным задымлением невозможно было рассмотреть, что там находится. На ощупь я нашел дверь и открыл. Была ли она закрыта на защелку, не помню. Открытого горения в квартире я не наблюдал, однако было сильное задымление. Опять же на ощупь стал обследовать помещение с целью найти пострадавших. Пройдя по коридору, обнаружил металлическую дверь с вставленным изнутри ключом и решил, что в квартире находятся жильцы, после чего вместе с напарником начали обследовать помещения, попутно открывая окна с целью проветривания. Пострадавшие обнаружены не были. Затем в квартиру вошли коллеги. Через несколько минут кто-то крикнул, что на балконе найден труп. Он был завален пожарным мусором. После того, как дым рассеялся, я увидел его. Труп лежал на спине ногами к левой от входа стене. Положения рук не помню, поскольку он был завален строительным мусором. Вместе с коллегами начал разбирать мусор и выбрасывать его с балкона на землю. В ходе расчистки мне попадались обугленные фрагменты обшивки балкона и тряпки. Балкон до конца мы не вычищали, поскольку поступила команда прекратить работы для допуска дознавателей…» — «Я настаиваю на этих показаниях!» — соглашается Канайкин.

Затем суд выслушивает его 34-летнего коллегу Евгения Жмакина. «Сообщение о пожаре поступило в 7.50. Мы приехали на место за 2-3 минуты. Балкон весь был объят пламенем, даже окна сплавились… Установили лестницу, забрались на лоджию, я потушил пожар. Попросил Канайкина проникнуть в дом вместе со мной с целью обнаружения пострадавших.  Я шел первым, все было в дыму. Первым делом просмотрели все те места, куда во время пожара забиваются люди – под кровати, в шкафы… Но никого не было. Затем мы обнаружили входную дверь. Она была закрыта. Со стороны лестничной площадки коллеги уже пытались ее открыть с помощью спецсредств, но бесполезно. Тогда за дело принялся я. Думал, в случае чего взломаю с помощью топора, который был у меня за спиной. Но в замке торчал ключ. Я повернул его, и дверь открылась… К тому времени в моем баллоне кончался кислород, оставалось всего две минуты. Я вышел на улицу и больше в спасательной операции не участвовал. Вскоре поступила команда возвращаться в часть…» — «Скажите, а какова высота от земли до балкона Крутовых?» — интересуется адвокат. «Около 6-7 метров!» — следует ответ. «Можно ли проникнуть в квартиру через окно на балконе?» — «Не знаю, – говорит пожарный. – Мы уже окон не видели. Они полностью сплавились в огне… Но без лестницы туда не добраться! Это однозначно». — «А вы не применяли в своей работе колюще-режущие предметы?» — задает вопрос судья. «Нет! Да и они для личной безопасности у нас находятся в чехлах», — отвечает Евгений Жмакин…