Автовояж Саранск — Финляндия — Швеция — Норвегия. Часть 2. Хельсинки

В столице Финляндии живут 642 тысячи человек. Малый совсем городишко, если мерить мерками мегаполисов. Но именно здесь встречались на днях главы двух мощнейших держав, Трамп и Путин. Почему не в Пензе? Почему не в Саранске? Денис Тюркин знает, так как изучил Хельсинки чуть раньше данных господ, нашел в нем фонтан, как в Саранске, парк, какого в Саранске не будет никогда, пиво с российской историей, диких зайцев, белку и много чего еще.

---

Такого города, где собственно город как дело рук человеческих сливается с природой, и ты порой не понимаешь, что есть что, видеть еще не приходилось. Вот строят финны дом, натыкаются на гранитный камень размером с грузовик (а такие здесь повсюду). И вместо того чтобы выкорчевать, финны оставляют его в покое или отрежут небольшой кусочек, чтоб фундаменту не мешал. Пролежав на одном месте миллион лет, камень продолжает лежать и дальше. Только уже в сантиметре от дома.

Я выхожу из собственного номера через веранду на первом этаже гостиницы и вижу эти валуны, отодвигаю лапы елей, по которым только что шмыгнула белка, ступаю по ковру из хвои, прохожу по тропинке между ландышей, добираюсь до шалаша, который, судя по всему, с помощью воспитателей соорудили детишки из садика неподалеку. Здание сада не выделяется из окружающих строений. Много стекла, спокойные тона в раскраске фасада, высочайший уровень инфраструктуры. И невысокий аккуратный заборчик. В нашем отеле, на первом этаже, тоже размещался детский сад. И детям постояльцев никто не мешал играть в общей куче. Доступ на игровую площадку вообще был свободным. Тут у саранских чиновников из управления образования должна начаться истерика. «Как?! Как можно пускать чужих людей на территорию детского сада?! А как же антитеррористические меры?!» — бьются они сейчас головами о трехметровый забор с пиками, выстроенный у каждого саранского детсада. Эти чиновники, еще чуть-чуть, в погоне за безопасностью, вместе с водой выплеснут из таза ребенка.

Ну да ладно. О Хельсинки. Интересной архитектуры там нет, это не Таллинн, это не Питер, это много еще не. Там просто суперкомфортная среда для жизни. Маршруток нет, а есть только трамваи и новехонькие автобусы средней и большой вместимости. Остановки с чистейшими стеклянными стенами, и им очень не хватает наших объявлений (сарказм).

Зато везде есть информационные табло, подсказывающие, сколько еще ждать автобуса. Типичный хельсинский дом — это четырех- или пятиэтажка, часто по конструкции напоминающая наши хрущевки. В каждом дворе — идеальный газон, где пасутся зайцы (это не шутка, зайцев я впервые в жизни увидел именно в Хельсинки), круглый мангал (такие сейчас продаются в «Мегастрое» по 2 тысячи рублей за штуку) и место для отдыха. Это может быть основательная беседка, а может просто стол с креслами. Стоят себе на улице, не воруются…

В районе, где мы жили, был прекрасный парк Alprosparken, которому можно смело посвящать газетный разворот. Человек — существо сравнивающее, и как тут не сравнить со знаменитым саранским эко-парком, на открытии которого присутствовали первые лица города и региона, как бы подчеркивая значимость изменений, свершившихся на берегу Инсара?

Напомню, что такое «эко-парк». Коммунальщики вырубили все заросли, высыпали три камаза песка, построили 200 метров тротуара с велодорожкой, установили пять фонарей (парочка упала после первого разлива реки). Финны, обустраивая в 90-х свой парк, сделали следующее. Высадили азалии и рододендроны. Вдоль них на тропинках соорудили деревянные настилы, чтоб было удобнее ходить. В уютных уголках установили скамьи. В Alprosparken нет такого важного фактора для притяжения людей как река. Но есть азалии с рододендронами, такие красивые во время цветения. Ты будто находишься в Сочи, а не в Скандинавии. Единственное место в Саранске, которое может сравниться с этим парком, — ботанический сад имени Ржавитина. Упущение, если вы там еще не были.

Но Хельсинки. Автомобильное движение организовано превосходно. Ошибиться в выборе нужного поворота невозможно. Нарушить несознательно невозможно. Малюсенькие пробки были только в том месте, где проходила реконструкция улиц. Велодорожки везде. Велосипедисты везде. Это город для людей. И ни одной ямы во дворе. Уму непостижимо. Я облазил 138 хельсинских дворов, но не нашел ни одной ямы. Чудесный климат? Волшебство? Нет. Просто строят так, чтоб хватило не на пятилетнюю гарантию, а подольше.

В парке аттракционов «Линнанмяки», где есть русскоговорящие волонтеры и брошюрки на русском, нашелся брат знаменитого саранского фонтана «Одуванчик». На центральной площади Хельсинки — памятник российскому императору Александру II. Неподалеку — величественный православный Успенский собор XIX века. Но меня поразила другая русская история, связанная с Хельсинки. На территории морского вокзала встретили старинную повозку, запряженную двумя лошадьми-тяжеловозами. Сопровождали их два бородатых мужичка в картузах, кожаных фартуках и алых рубахах. На повозке было выведено латиницей: Sinebrychoff.

Выяснилось вот что. Уроженец Владимирской губернии (540 км от Саранска) Николай Петрович Синебрюхов, купец, выехав из родных мест в Великое княжество Финляндское, в 1819 году основал в Гельсингфорсе (нынешнем Хельсинки) пивоваренную компанию. Ее название и было выведено на повозке. Чуть отвлекаясь, скажу, что Николай Петрович создал в Хельсинки парк (носит его имя до сих пор), построил дом-дворец, в котором сейчас находится музей, в том числе с произведениями Рембрандта. И похоронен Синебрюхов на православном кладбище в Хельсинки. Ни одному финскому националисту (если таковые имеются, конечно) за эти годы не пришло в голову уничтожить надгробие. А мы, жители Саранска, знаем, к примеру, где покоится прах почетного гражданина, саранского купца Михаила Коровина? Кхм…

Так вот, пивоваренная компания Sinebrychoff работает до сих пор (хотя и входит в датскую корпорацию «Карлс­берг», глобализация, знаете ли) и занимает почти половину рынка Финляндии, активно продавая свою продукцию в другие страны Европы. Все это я узнал уже благодаря Интернету, когда вернулся домой. Но — словно почуял русским сердцем — на пароме Хельсинки — Стокгольм купил упаковку темного пива «Кару» с изображением медведя. «Кару» — марка Sinebrychoff. Ну а про паром и Швецию — в следующий раз.