Из Саранска — в Саранское
[gallery link=»none» columns=»1″ size=»full» ids
Путешествие по российскому анклаву и Прибалтике. Часть 2
Вопрос на засыпку: где находится Саранская основная школа? Не гадайте: почти в 2 000 км от столицы Мордовии, в российском анклаве — Калининградской области, в поселке Саранское. После массового исхода немцев 71 год назад их дома заняли, в том числе, переселенцы из Мордовии. Как живет самый мордвинизированный населенный пункт Европы — в материале Дениса Тюркина.
Чувашия
Откровение первое. Местные жители называют свой населенный пункт только Саранск и никак иначе. Сначала я думал, что ослышался. Специально переспросил — нет, все правильно, Саранск. Почему? Объяснить не могут. Ловке, Лаукишкен, Лаукен… Так называлось это поселение в то время, когда здесь еще жили пруссы, а затем и колонизировавшие их немцы. И входило оно в мощнейшее государство — Восточную Пруссию, де-юре переставшее существовать после Второй мировой войны. Немалый кусок Восточной Пруссии по договору отошел СССР, поэтому немецкое население (в Лаукене тогда жили почти 850 человек) оставило свои дома. Поначалу это был процесс естественный (беженство), который вскоре перерос в насильственный (депортация). На новую советскую территорию поехали жители других частей СССР.
Искатели счастья в каком-то роде даже авантюристы. Что их ждало за тысячи километров от дома? Кто знал? По официальным данным, первые советские поселенцы прибыли в Лаукен 28 октября 1946 года. Пожалуй, можно представить, каким им открылся будущий поселок Саранское. Прусское наследие — это хорошие дороги и мощные вязы, высаженные вдоль них. А еще аккуратные, расставленные как по линейке, довольно большие дома с двускатной крышей, выложенной оранжевой черепицей. Тяжелой, крепкой черепицей.
Такие стоят на улице Технической, названной так из-за того, что через дорогу располагалась машинно-тракторная станция, на базе которой впоследствии открылась «Сельхозтехника». Клавдия Ильинична Ромашова (в девичестве — Асанова) живет на этой улице уже 71 год. Всю жизнь она проработала в местном колхозе. Вместе с родителями она переехала сюда из Ибресинского района Чувашии. «Из Мордовии много тогда людей прибыли, но я уже почти все фамилии позабывала, — говорит она. — На моей улице вот жила мордовская семья, только умерли они уже. Дети у них остались, в Сосновке (поселок недалеко от Саранского — «С») живут. Как моя семья здесь оказалась? Из-за отца-лесника. Он любил ездить по стране, на разные работы вербовался. Я вообще в Амурской области родилась, а всего в семье девять детей было. Переехали мы сюда и вселились в немецкий дом. Он чуть-чуть недостроенный был сверху. (Видимо, имеется в виду мансарда — «С») Куда все немцы делись? Угнали их! Они, знаете, как интересно строили? Кладка в полкирпича, затем сухой камыш, затем снова полкирпича. Камыш был как утеплитель, но он за эти годы, как я думаю, уже в труху превратился. Мыши в простенке ходуном ходят! Но дом все равно теплый остался. Говорят, раньше морозов здесь зимой не было. А мы как приехали в 1946 году — так начались! Не успевшие уехать отсюда немцы говорили: «Это русские холода принесли». Немцы, бедолаги, умирали от холода. Они одеты были плохо. 15-летний парень при мне на улице замер насмерть…»
[gallery link=»none» columns=»1″ size=»full» ids
Заходим в ее двухэтажный дом, построенный еще немцами. Клавдия Ильинична живет на первом этаже, на втором — другая семья. Кстати, население Саранского — 1 055 человек, которые живут в 175 домах. Обстановка внутри ничем не отличается от той, что можно увидеть в жилище обычного российского пенсионера в средней полосе: обязательный ковер на стене, обязательный палас на полу, обязательный телевизор в углу (рядом — иконки), обязательные китайские часы над ним и обязательный цветастый календарь напротив. И невзрачные обои. В спаленке в глаза бросается благородный изумруд плитки, которым обложена голландка. Хозяйка замечает: «Это еще немецкое. Раньше красивее было, но мы голландку перекладывали и плитку как попало закрепили. Еще одну такую же печку снесли».
На Родину, в Чувашию, она ездила лишь однажды, еще в 50-е годы… Говорит, что и сейчас не хотела бы туда. Муж умер, как и двое детей. Внуки только остались. Настолько прикипела к Саранску (который на самом деле — Саранское), что считает, будто здесь и родилась. Да и за границей, в других странах, Клавдия Ильинична никогда не была… И это откровение второе: люди старшего возраста, живущие в анклаве, крайне инертны в плане путешествий.
Семилей
Видимо, им хватило того долгого пути, пройденного сразу после войны. Знакомьтесь: Василий Денисович Смолькин, последний в этом крае из могикан, то есть, мордвы-первопоселенцев. Стоит, опираясь на клюшки, на крыльце своего немецкого дома на улице Заречной в поселке Марксово, что в километре от Саранского. На нем резиновые чоботы, которые продаются сейчас в любом супермаркете, клетчатая рубашка и кепка с символикой ЛДПР. 89-летний Василий Денисович держится бодрячком, хитро улыбается, и, узнав, что я журналист из Мордовии, спрашивает: «Тон мокшат иль эрзят? Мокшат? Хреново!» Заливается заразительным смехом и напевает матерную частушку на эрзянском.
Сам-то он эрзя, из кочкуровского села Семилей (привет Семилею!). «Теперь там колбасу производят? Молодцы! — радуется Смолькин. — Я приехал сюда, в Калининградскую область, вместе с родителями, когда мне было 18 лет. В Семилее работал трактористом на тракторе ХТЗ, он еще со шпорами был, не на шинах. Ты не знаешь о таких. Знаешь, что мы из Семилея сюда привезли? Своих коров, пчел шесть семей, цепи, которыми снопы молотят, грабли и даже камни, чтоб ими капусту прижимать во время засолки! (Хохочет — «С») Представляешь, думали, что здесь камней не найдем! Как все везли? На поезде. Со мной не только отец и мать были, другие еще родственники. Да с Мордовии целый эшелон был! Где поселился? Нет, не в Саранске. Сразу в этом доме. Тут немцы жили, но их наши солдаты выселили. Помню, здесь шифоньер застекленный стоял, электричество было… А в Семилее мы телят прямо в доме держали, там пол земляной у нас был! Немцы здесь были самые богатые люди! Электричество даже в сарае было. Молотилки, другая техника… Столько техники! Спрашиваешь, почему Саранск так назвали? Да у нас был председатель сельсовета Степан Данилович Савкин, из Кочкуровского района, так вот он и предложил, да так и осталось… Отец мой председателем колхоза здесь работал, он еще в Первую мировую воевал, инвалидом стал…»
[gallery link=»none» columns=»1″ size=»full» ids
В разговор вступает сын Василия Денисовича — Николай. Одно время он даже руководил администрацией Саранского поселения, но сейчас все больше сидит дома с отцом, и теперь немного руководит наемным рабочим, который на хозяйстве помогает. От Николая пахнет пчелиными ульями и водкой. «Ты расскажи, кем ты был, когда сюда приехал! Кулаком! Из кулацкой семьи! Вы ж богатыми считались! Жили в центре, дом, крытый железом, на бугре стоял, школа рядом, футбольная площадка…» Николай, как и его отец, был в Мордовии в последний раз еще в советские годы…
«После открытия здесь машинотракторной станции я обрадовался: будет, где работать по профилю! — продолжает Смолькин-старший. — Вскоре жену нашел, приезжую из Подлесной Тавлы. Не удивляйся, здесь много мордвы было! Помню, как в первый раз после отъезда из Мордовии вместе с женой поехали в гости на Родину. Получал я тогда хорошо на МТС, пальто китайское купил… Ну и тетки уговорили венчаться. Мы поехали в Саранск. А там поп старше меня только на два года. Сделал свое дело, и вышел за мной на улицу. Говорит мне: «Ну ты и дурак! В таком возрасте венчаться!». (Смеется — «С»)»
Жена у Василия Денисовича умерла лет восемь назад, но хозяйство не заглохло. Живность всякая вроде кур на дворе, пчелы (потомки мордовских, уверенно заявляет сын Николай), кот вот на стол лезет, собачонка, лежа прямо в кровати, заливается… «Дома бардак, работник запил, кругом алкоголики, — извиняется Василий Денисович. — Но я не пью! И не курю. Знаешь, как меня, сопляка, дед раз и навсегда отучил курить? Избил (произносит матерный аналог этого слова — «С») разок! Я тогда в школу в четвертый класс ходил в Семилее. Ну и с другом Карак-Сергеем повадились мы лазать в наш подвал. Эх, хороший был подвал, как бомбоубежище! Там у нашей семьи все запасы хранились, в том числе и дедовский самосад. А мы этот самосад растащили! Вот дед мне и нахреначил так, что я про курение навсегда забыл!»
Василий Денисович уверенно заявляет, что жить ему в Калининградской области нравится. «Раньше были коммунисты, сейчас — единороссы, вот и вся разница! — говорит он. — В советское время знаешь, как мы колхоз в Саранске держали? Ух! Тысячу коров было, плюс еще сотню незаконно держали, чтоб план по надоям выполнить. Немцы к нам приезжали. Смотрели на бывшие свои дома. Однажды такая история была. Приехала делегация. Я поставил им самогон, курятину, то, се… Короче, одна немка быстро захмелела и ко мне целоваться полезла, когда я делегацию провожать пошел!» (Хохочет — «С»)
Пора прощаться со Смолькиным-старшим. Вместе с его сыном Николаем едем к другому сыну, Михаилу, который успешно развивает сельский туризм и владеет усадьбой «Долина озер» неподалеку. Напоследок оглядываю поселок Марксово (население — 80 человек). Кажется, он отличается от среднерусской деревни только дорогами. Здесь-то они гравийные, по таким ехать комфортно, а в среднерусской деревне обычно непролазная грязь. Центрального газоснабжения здесь нет.
Усадьба «Долина озер» находится в живописном месте рядом с рекой Дейма, на другом берегу которой располагаются мощные немецкие доты времен Второй мировой. Туда тоже организуются экскурсии. Михаила, который, как и отец, одет в клетчатую фланелевую рубашку, приходится отвлекать от дела: он вместе с работником украшает усадьбу. Куда ни посмотри — ко всему приложил руку Михаил. Тут красивые резные домики с разной обстановкой. В одном — детская комната, в другом — Азия, в третьем уже все готово к Новому году. Михаил работал на знаменитом судостроительном заводе «Янтарь», но вот недавно занялся развитием туризма, купил участок земли в Полесском районе, застроил его красивыми домиками, и начал принимать туристов не только из Калининградской области, но и из стран Европы — Польши, Голландии… И от него пахнет только свежей древесиной. В Мордовии Михаил Смолькин ни разу не был, но кое-какие слова по-эрзянски знает.
Школа-замок
Напоследок еще раз заезжаю в Саранское, посмотреть на местную школу, располагающуюся в рыцарском замке. Историю свою он ведет аж с XIII века. За это время множество раз перестраивался, пока в конце XIX века не стал собственностью семьи Биберштайн. Последний владелец Людвиг фон Биберштайн не подчинился нацистам, был арестован и повесился в камере. Такая история. Как это бывает в нашей стране, процесс фотосъемки быстро вызвал тревожный интерес местной администрации, и ко мне вышла женщина с вопросом «Что вы хотели». Внутрь впустила, когда узнала откуда приехал. Оказывается, женщина-«парламентер» — уроженка Мордовии, Марина Евстратова. Она приехала в Саранское из лямбирской Берсеневски еще в советское время, и с тех пор на родине не была ни разу. И это откровение третье: переселенцам мало интересна история. Да и о современной Мордовии они ровным счетом ничего не знают. «Ваш губернатор Меркушин? Республика ведь беднейший регион России?»
[gallery link=»none» columns=»1″ size=»full» ids=»102289,102288,
Поселок Саранское мог бы стать неким центром притяжения туристов благодаря замку, если, конечно, его грамотно реконструировать, как это делают в Европе. В Саранском есть еще одна старая, хотя и не настолько, постройка: католическая церковь начала XIX века. Но она представляет из себя жалкое зрелище: куб с частично заколоченными окнами. Администрация то ли передает, то ли уже передала его РПЦ, а пока формально в здании Дома культуры. Российской, очевидно.
